В третью стражу [СИ] - И Намор

    — Смотри, — сказала Таня, оборачиваясь к Степану. — Ящерка.

    — Саламандра. — Кивнул он. — Совсем как в рассказе Бенвенуто Челлини.

    — Челлини... — Напряглась Татьяна, но кроме какого-то исторического романа, даже не читанного, а всего лишь пролистанного в юности, ничего не вспомнила.

    "Асканио[219]? Так что ли?"

    — Он был скульптор, ювелир и уличный боец, — пришел ей на помощь Степан, заодно удержав Таню от падения.

    Почему ее вдруг качнуло, она не знала, да, честно говоря, и не хотела знать. Ей было удивительно хорошо, и портить замечательное настроение из-за всяких глупостей было жаль, и более того...

    — Челлини рассказывал, — Степан не то чтобы удерживал ее от падения, она практически лежала теперь на его руке, — что в детстве он увидел саламандру в огне очага, и отец дал ему затрещину, чтобы он никогда не забывал об этом замечательном событии.

    — Гм. — Сказала Таня, обнаружив, что ящерка исчезла, растворившись в огне. — Пожалуй... мне будет трудно взобраться по лестнице.

    — Не проблема! — Степан одним движением – резко и совершенно неожиданно для Татьяны – подхватил ее на руки и с силой выдохнул воздух: — Вес взят!

    — Браво! — Рассмеялась она, чувствуя себя совершенно замечательно в его крепких руках. — Вперед, баронет. Докажите, что...

    — Что именно? — Спросил он, поднимаясь по лестнице. Его пошатывало – это факт, но он шел, а Таня и думать не думала о возможности падения. Ее голова была занята другим. Там в теплой и сладкой розовой полумгле плавали тяжелые рыбы желания, такие горячие, что и без того теплые, как в тропиках, воды начинали кипеть и испаряться.

    — Что? — Переспросила она, вынырнув на мгновение из своего "внутреннего мира".

    — Ты сказала, я должен доказать... — Он дышал тяжело, но шел по-прежнему быстро. — Что я должен доказать?

    — Не знаю... — Наверное, ей следовало смутиться, но жар, охвативший ее тело, заставлял кипеть кровь и не оставлял места ни для каких других эмоций.

    — Ну вот вы и дома, моя госпожа.

    А Таня и не заметила, когда и как оказалась снова в своей комнате. При том она уже не возлежала на руках Степана, а стояла – хоть и не очень уверенно – на своих собственных ногах и смотрела на своего vis-a-vis[220]. А в глазах Степана...

    "Но ведь не воспользовался... джентльмен!" — Но в этой мысли неожиданным образом присутствовало не только восхищение галантным денди лондонским, но и раздражение: "Ну почему мы все должны делать сами?!"

    Она отступила на шаг назад, поводя взглядом из стороны в сторону – то ли разыскивая сигареты, то ли недоумевая, куда это ее вдруг занесло – потом еще на шаг, и повернула вправо – два шага, шаг – и влево...

    — Что? — Спросил Степан, глядевший в ее глаза, как загипнотизированный, и, как завороженный, следовавший за Татьяной без ясного понимания, зачем он это делает. — Ты в порядке?

    — Тссс! — Ответила Татьяна, обнаружив, что ее "танец" удался.

    — Я...

    — Молчи! — Она толкнула его в грудь, и толчок этот был не таким уж сильным, но зато такого рода, что ни один мужчина не мог – просто не имел права – устоять на ногах. Не устоял и Матвеев, "бездумно" и "беспомощно" упав навзничь, тем более что за спиной его по точному расчету Татьяны – пьяной, но не потерявшей еще разумения – находилась ее собственная кровать.

    — Партия! — Кий полетел на стол. При этом Кайзерину отчетливо качнуло, но она устояла на ногах, улыбнулась победно, цапнула со стойки бара, куда привели ее начавшие вдруг заплетаться ноги, рюмку с киршвассером – даже не заметив, что это не ее рюмка – опрокинула ее над жадно раскрывшимся ртом и обернулась к Басту, едва снова не потеряв равновесия.

    — Партия, милостивые государи! — Сказала она по-русски и загадочно улыбнулась. В тени ее длинных густых ресниц клубился колдовской зеленый туман.

    — Партия, милостивые государи!

    — Есть такая партия! — Шутливо поклонился героине вечера Виктор, и шутка его неожиданно показалась Олегу до того смешной, что он только что не заржал, как боевой конь. Но, тем не менее, он засмеялся и от того, быть может, пропустил момент, когда рыжая "Лорелея"[221] неожиданно для всех – то есть, для себя в первую очередь – начала падать лицом вниз.

    Впрочем, упасть он ей, разумеется, не позволил, перехватив на траектории падения и тут же подхватив на руки, так как женщина не просто так упала – она была без сознания. И вот что интересно. Как ни был пьян Олег, он отметил – разумеется, совершенно мимолетно – что стоило ей закрыть глаза, как чудо пропало, уступив место прозе жизни: на руках у него оказалась отнюдь не богиня или волшебница, а просто чертовски красивая и – что правда, то правда – смертельно пьяная молодая женщина.

    — Э... — Сказал Виктор, не успевший понять, так как что-то пропустил, что тут произошло и как. И почему, ради бога, Ольга очутилась вдруг на руках у Олега.

    — Свалилась...

    — А! И?

    — Не знаю, — пожал плечами Олег. — Наверное, следует отнести ее в постель.

    — Да, пожалуй. — Согласился Виктор и, отвернувшись, начал что-то разыскивать среди выставленных в баре бутылок.

    Олег постоял секунду, пытаясь поймать ускользающую мысль. Ему казалось, что это что-то важное, и однако, сосредоточиться оказалось практически невозможно, и, пожав плечами, Олег пошел прочь, унося доверчиво прижавшуюся к его груди женщину. А Ольга, и в самом деле, расслабилась и ровно дышала, посапывая и выдыхая теплый, насыщенный алкоголем воздух куда-то ему под нижнюю челюсть.

    Веса в ней было хороших полста килограмм, а то и больше, но Баст фон Шаунбург был той еще нордической машиной: он нес женщину и даже усталости не чувствовал. Впрочем, последнее, скорее всего, было связано с общим алкогольным отравлением организма. Спиртовой наркоз – как учит нас военно-полевая хирургия – ничуть не хуже любого другого. Даже лучше, потому что дешевле.

    Дойдя до "апартаментов" Ольги, Олег локтем отжал вниз бронзовую дверную ручку и без осложнений внес свой драгоценный груз в комнату. Но если он воображал, что Ольга-Кайзерина кокетничает, то, разумеется, ошибался. Она спала по-настоящему. Заглянув ей в лицо, Олег вздохнул и положил Ольгу на кровать. Но она не проснулась и теперь. Лежала с закрытыми глазами и посапывала своим чудным носиком.

    "И что теперь?" — Олег пожал плечами и с минуту просто стоял над безмятежно спавшей женщиной, ни о чем, конкретно не думая, так как голова оказалась сейчас пуста.

    Потом ему пришло в голову, что оставлять ее так не хорошо, и Олег принялся ее раздевать. Занятие оказалось не сложным, но крайне увлекательным. Однако когда женщина была полностью раздета, вместо известного сорта энтузиазма, овладевающего мужчинами при виде красивых, да еще и обнаженных женщин, находящихся в пределах физической досягаемости – просто руку протяни, и все – и чуть ли не в полной их власти, Олег снова впал в ступор, пытаясь понять, что он забыл сделать. А забыл он укрыть Ольгу одеялом, что тут же и сделал. Не спать же ей голой, еще простудится, не дай бог.

    Олег подошел к столу, на котором стояла початая бутылка коньяка, налил себе в рюмку, из которой, по-видимому, успела выпить еще до ужина, ныне мирно спящая в своей постели Ольга, махнул – по-русски, залпом – закурил, еще раз взглянул на спящую женщину, и, пожав – в который уже раз плечами – вышел в коридор, не забыв аккуратно притворить за собой дверь.

    "Зайти к Тане?" — Неожиданно подумал он, что могло свидетельствовать об исключительной степени опьянения. На трезвые глаза, ему бы такое в третьем часу ночи и в голову не пришло. То есть прийти, конечно же, могло бы, но проходило бы, в этом случае, по графе сексуальных фантазий немолодого мужчины.

    Олег подошел к Таниной двери и остановился, не зная, что делать дальше. То ли постучать, то ли уйти, то ли еще что, и в этот момент через массивную дубовую дверь до него донеслись звуки, легко поддающиеся вполне очевидной интерпретации.

    "Hure![222] — Зло выругался он и вдруг рассмеялся: — Зря мечете икру, сударь. Самому надо было... Впрочем, чего уж там. Кто не успел, тот опоздал, не так ли?"

    Все еще посмеиваясь – то ли над собой, то ли еще над кем или чем — Олег спустился вниз, чтобы выпить, и к своему удивлению встретил там Виктора.

    — Не спится? — Спросил он, наливая себе чего-то, что просто первым под руку попалось.

    — Да вот перегулял, — пожал плечами Виктор. — А ты?

    — Есть такой анекдот. — Вместо ответа сказал Олег. — Стоят трое мужиков. Мимо них проходит красивая женщина. Один другому: ты с ней спал? — Нет. А ты? — И я нет, а ты? — Спрашивают они третьего. И я нет, отвечает. И тогда все трое: ну и блядь!